Неточные совпадения
В очистительном огне мирового пожара многое сгорит, истлеют
ветхие материальные одежды
мира и человека.
У нас в Москве, в допетровскую старину, такие же почти драматические представления, из
Ветхого Завета особенно, тоже совершались по временам; но, кроме драматических представлений, по всему
миру ходило тогда много повестей и «стихов», в которых действовали по надобности святые, ангелы и вся сила небесная.
Ветхий Завет необходим христианскому
миру, но он не есть откровение новозаветное.
[Потрясающий образ Иоахима из Флориды хорошо нарисован в книге Жебара «Мистическая Италия».] «Если Третье Царство — иллюзия, какое утешение может остаться христианам перед лицом всеобщего расстройства
мира, который мы не ненавидим лишь из милосердия?» «Есть три царства: царство
Ветхого Завета, Отца, царство страха; царство Нового Завета, Сына, царство искупления; царство Евангелия от Иоанна, Св.
В первой сфере я — раб своего сердца, раб даже своей плоти, я увлекаюсь, я умиляюсь, я делаюсь негодным человеком; во второй сфере — я совлекаю с себя
ветхого человека, я отрешаюсь от видимого
мира и возвышаюсь до ясновиденья.
«Питаться акридами» — питаться скудно.], а
ветхий зовет в кабак; в нас же новый Адам говорит, что надобно голову свою положить за то, чтобы на место торгаша стал работник, долой к черту всякий капитал и всякий внешний авторитет, а
ветхому Адаму все-таки хочется душить своего брата, ездить в карете и поклоняться сильным
мира сего.
Я прогорел, как говорится, дотла. На плечах у меня была довольно
ветхая ополченка (воспоминание Севастопольской брани, которой я, впрочем, не видал, так как известие о
мире застало нас в один переход от Тулы; впоследствии эта самая ополченка была свидетельницей моих усилий по водворению начал восточной цивилизации в северо-западных губерниях), на ногах соответствующие брюки. Затем, кроме голода и жажды — ничего!
Скоро, скоро распадутся железные решетки, все эти заточенные выйдут отсюда и помчатся во все концы земли, и весь
мир содрогнется, сбросит с себя
ветхую оболочку и явится в новой, чудной красоте.
Учим теперь, в конце девятнадцатого столетия, тому, что бог сотворил
мир в шесть дней, потом сделал потоп, посадил туда всех зверей, и все глупости, гадости
Ветхого завета, и потом тому, что Христос велел всех крестить водой, или верить в нелепость и мерзость искупления, без чего нельзя спастись, и потом улетел на небо и сел там, на небе, которого нет, одесную отца.
И вдруг нечаянно, негаданно явился он… Как огнем охватило Манефу, когда, взглянув на паломника, она признала в нем дорогого когда-то ей человека… Она, закаленная в долгой борьбе со страстями, она, победившая в себе
ветхого человека со всеми влеченьями к
миру, чувственности, суете, она, умертвившая в себе сердце и сладкие его обольщения, едва могла сдержать себя при виде Стуколова, едва не выдала людям давнюю, никому не ведомую тайну.
Ибо хотя «князь
мира сего» посрамлен, и власть его надломлена, но он еще владеет
миром; «
ветхий Адам» в недрах своего существа уже замещен «новым», но он еще живет в нас; смерть, «последний враг», уже побеждена светом Христова Воскресения, но она по-прежнему еще косит жатву жизни; тварь все еще стенает, ожидая своего избавления, и весь
мир томится и страждет от смешения и противоборства добра и зла.
В этом учении Платон поразительно приближается к повествованию
Ветхого и Нового Завета о том, что «в начале (т. е. в
мире умопостигаемом, софийном) сотворил Бог небо и землю», и в начале же «было Слово, и Слово было к Богу, Бог был Слово» [Быт.
Мир христианский выдвинул идеал святого, т. е. целостного преображения и просветления человека, явления новой твари, победившей
ветхую природу.
Историю сотворения
мира я знала отлично. Я часто рассказывала ее Барбале, не знавшей ни
Ветхого, ни Нового Завета. Моя речь, всегда немного образная, как и все речи на милом Востоке, понравилась батюшке. Понравилось, должно быть, толковое изложение и моим товаркам, но они, казалось, не хотели выказывать этого и продолжали поглядывать на меня косо и недружелюбно.
Эти
ветхие элементы общественности «
мира сего» создались вне новозаветного откровения.
Что начальствующий носит меч не напрасно, это истина ветхозаветная, а не новозаветная, но подтвержденная Новым Заветом для
ветхого, греховного
мира.
По этому
ветхому сознанию в здешнем
мире удел человека лишь искупление греха, изживание греха, творчество же будет возможно лишь на том свете, да и то еще неизвестно, так как «тот свет» представляется статически, а не динамически.
Консервативные учения о религиозной общественности и революционные учения о религиозной общественности одинаково хотят вывести Град Божий из «
мира» и не порывают окончательно с принципом эволюции, трансформации
ветхой общественности в новую.
Путь новой жизни человечества к общению в Духе может лежать лишь через коллективный, соборный жертвенный подвиг, через отречение от той безопасности и устроенности, которые даются
ветхой общественностью
мира сего.
И если падение и порабощение старого Адама,
ветхого человека укрепило в
мире царство природно-родового рождения через сексуальный акт, то новый Адам, новый Человек мог родиться лишь от девы, зачавшей от Духа.
И в эпоху закона
мир предчувствовал новые религиозные эпохи: не только пророческое сознание
Ветхого Завета, но и трепетание мировой души в язычестве ждали явления Христа-Искупителя.
Святоотеческая аскетика была некогда новым словом, новым делом в
мире, героическим вызовом
ветхой природе,
ветхому Адаму.
Все значение святоотеческого сознания было в героической борьбе против
ветхого Адама, против страстей
мира.
Натуралистический взгляд на человека и
мир есть
ветхий взгляд, порождение
ветхого сознания, соответствующего эпохе незаконченного, семидневного творения.
Скачок в царство свободы, о котором даже марксисты говорят, без всякого на то права, есть революционный разрыв со всякой
ветхой общественностью «
мира сего», со всякой «политикой», всякой государственностью, всякой заботой о безопасности в
мире.
И тогда лишь совершится подлинно радикальная, всемирная революция в общественности, когда христианский
мир созреет для коллективной жертвенности и отречения от
ветхой общественности этого
мира, гарантирующей и охраняющей буржуазные мирские блага.
И свобода, которую несет с собой Новый Завет, не бунтует против
Ветхого Завета, а лишь открывает еще высший
мир.
Чтобы Град Божий воцарился в
мире, должна сгореть всякая
ветхая общественность, всякое государство, всякое право, всякое хозяйство.
Ложно и безбожно то
ветхое сознание, по которому человек не смеет дерзать творить до мирового окончания искупления, до конца этого
мира.
Новый Иерусалим явится катастрофически, а не эволюционно, из творчества духа богочеловеческого, а не из «
мира», не из
ветхой общественности.
Из безумной аскетической мистики вывели охранительное жизнеустройство, поддержание
ветхих устоев этой жизни, жизни «
мира сего» [«Начертание христианского нравоучения» епископа Феофана — плод святоотеческого сознания в атмосфере XIX века.